Учительница с того света. Страница 3

– Все еще можно исправить.

Кроме дядьки с собакой, рядом были еще десятки открытых окон, эта необязывающая фраза могла доноситься из любого из них. Мало ли о чем люди говорят у себя на кухне, не обращая внимания на тех, кто шляется под окнами и может принять на свой счет это: «Все еще можно исправить». Когда кто-то умер, так и говорят: «Случилось непоправимое». А я уставилась на дядьку, как баран уставился бы на новые ворота, если бы ворота умели говорить и сверкать на солнце лысиной. Лысина кивнула, как будто здороваясь, и повторила, как для тупой:

– Даже непоправимое можно исправить. Приходите вечером к нам на занятия в спиритический клуб, во-он тот подвальчик...

Теть-Таня ошарашенно смотрела то на дядьку, то на окна. На ее лице так и читалось: «Караул, нас услышали враги!» Сама виновата: орет на всю улицу, вот и спалилась.

– Что за спиритический клуб? – Но теть-Таня уже очнулась и утроила бдительность. Бросив дядьке:

– Спасибо, другие планы. – Она буквально потащила меня в подъезд. По дороге громко нашептывая одно-единственное слово: «Секта!» Глаза при этом у нее были совершенно безумные, как будто она в этой секте уже побывала и ощутила все прелести промывания мозгов. А как я ее слушаю по двадцать часов в сутки? Я даже злорадно похихикала про себя и про сектанта, или кто он там, уже почти забыла. Но теть-Таня, видимо, решила, что я не расслышала, и дома принялась объяснять мне про секты, спиритические клубы и жизнь на Марсе. Это было хотя бы не о школе, так что первые пять минут я даже слушала. Потом сделала вид, что меня тут нет, а теть-Таня – просто сломанный приемник, который не выключается. Но уже через два часа я решила, что пора сматываться.

– Пойду погуляю.

– Погоди! Семь часов, скоро мама будет звонить! – Я уже стояла в прихожей. Часы и правда показывали семь. После теть-Таниных нотаций – беседа с мамой?!

– Вот поэтому я и хочу поскорее смотаться! – Я выскользнула за дверь и понеслась вниз по лестнице, как будто теть-Таня за мной гналась с телефонной трубкой, при этом не переставая болтать. А этот сектант звал к семи часам.

Нет, я не верила в эту эзотерическую чушь, я даже не делала теть-Тане назло. Но где в незнакомом городе можно укрыться на пару часов от теткиной опеки? А клуб прямо во дворе, далеко ходить не надо. И я решилась. Я спустилась в подвальчик у соседнего подъезда с тяжелой изрисованной дверью. На двери был жизнелюбивый плакатик с черной кошкой, разглядывающей хрустальный шар. Спиритический клуб – куда только не сунешься, чтобы сбежать от болтливой тетки! Впрочем, наверное, я вру. Когда этот с лысиной сказал: «Все еще можно исправить», – я на какую-то секунду немножко ему поверила. И спускалась в подвал, конечно, готовая разочароваться, но все равно надеялась на чудо.

Подвал освещался одинокой лампочкой, обернутой темно-зеленой бумагой. Под этой убогой лампочкой стоял убогий деревянный стол, я такие видела во дворах. Скамейки у стола, похоже, притащили оттуда же. У подвального окна с решеткой – древнего вида диван, судя по всему – трофей с помойки. Рядом – столик с электрическим чайником и одноразовыми стаканчиками. Оставшиеся несколько квадратных метров занимали люди. Человек десять, но в тесном подвале казалось, что их много. Женщины, мужчины, бабушки, парень, мой ровесник. Они болтали, разбившись на группки, значит, пришли сюда, наверное, не впервые, вон уже друг друга знают.

Дядька с лысиной стоял у окна и разводил кипятком чайный пакетик. Вокруг него увивался мальчишка лет, наверное, семи и явно что-то выпрашивал:

– Ну это нечестно, Иван Юрьич! Всем можно, а мне нельзя?

– Не тебе нельзя, а нельзя! – Иван Юрьич выудил пакетик из стакана и бросил в следующий, залив кипятком. – Просто нельзя! О чем ты с ним говорить будешь? Он тебе ничего не скажет, он хомяк.

– Хоть так посмотреть...

– Для «так посмотреть» такие вещи не делаются, пойми. У людей серьезные дела, которые они не успели завершить при жизни. Видишь, сколько желающих?

Пацан кивнул и убедительно захлюпал носом. Я подумала, что он, наверное, давно тут ошивается, добиваясь спиритического сеанса для хомяка. Вот ненормальный! А что там было про дела, которые не успели завершить при жизни?

Я шагнула к парочке и увидела, как просиял Иван Юрьевич. Похоже, пацаненок его здорово достал, а тут – отличный повод сменить тему разговора.

– Пришла? Отлично! Юля?

Я вспомнила, что тогда у подъезда теть-Таня сто раз громко назвала меня по имени, так что не удивилась и кивнула.

– Так это правда насчет незавершенных дел? Я думала, вы тут с духами разговариваете...

– С духами разговариваете! – передразнил этот, с лысиной. Обиделся? – Мы тут, девочка, не только разговоры разговариваем. Мы помогаем людям.

– А мне помочь не хотите! – встрял пацан.

– Иди уже со своим хомячком! Так вот, мы помогаем им закончить дела земные. Родственники обычно обижаются, если кто-то, например, завещание составить не успел...

– Наверное, от желающих отбою нет...

– Я сам выбираю клиентов. Ты здесь не случайно, поверь. Иначе бы ты просто не нашла этот подвал.

Я не знала, как реагировать. Может, тетка права? В секты, говорят, так и заманивают: «Вы здесь не случайно, вы избранные...»

– Что же во мне особенного?

– В тебе – ничего. А вот твое желание мне интересно. Обычно хотят общаться с духами родственников. А тебе, как я понял, учительница понадобилась, зачет поставить. – Я вспомнила, как громко болтала теть-Таня о музыке и моей музыкалке в частности, и не удивилась. – Интереснейший случай, фантастическая тяга к знаниям!

На «интереснейший случай» я обиделась:

– А парень с хомячком – что? Тоже уникум! Почему ж тогда вы ему не поможете? Неинтересно?

– Нельзя. Я вообще не знаю, как он сюда промылился. Загадка! Второй месяц ходит. Видно, мальчишеское любопытство и впрямь открывает все двери. Вот интересно человеку посмотреть на дух хомячка, что ты будешь делать!

Он говорил так спокойно и обыденно, и мальчишка с хомячком канючил так буднично, что я сразу поверила. И сразу стало страшно.

– Вы этих духов что, возвращаете? В тело?

– Нет... – Иван Юрьич даже посмеялся. – Тело на кладбище, как ты его вернешь? Бесплотного духа хватит для любых земных дел. Он напишет завещание твоей рукой, сам будет ее направлять, и почерк будет его. К тому же он не совсем невидимый, кое-кого можно разглядеть, а свежих даже потрогать.

Наверное, у меня в этот момент было очень изумленное лицо. Я надеялась на чудо, но оказалась не готова его принять так скоро и легко.

– Сейчас увидишь, что я рассказываю! Держи номерок. – Он сунул мне бумажку с цифрой «восемь» и подтолкнул к большому столу.

Все уже рассаживались. Я думала, это будет как в кино: сядем по кругу, возьмемся за руки, поставим в центр стеклянный шар. Но стол был прямоугольный и скамейки только две – по кругу никак не сядешь. И тесно. Меня зажали с двух сторон: женщина с огромным амулетом на шее и девчонка-студентка. Высоченный стол доходил мне чуть ли не до шеи. Неуютно было ужасно. Я подумала: «Неужели я сюда за зачетом пришла?» – и даже улыбнулась про себя: какая же глупая ситуация. Я верила и не верила. Я ждала чуда, но была готова увидеть какой-нибудь дешевый фокус вроде голоса из колонок под столом или намагниченных предметов. Наверное, мне просто нечего было делать.

Иван Юрьич быстро вывел парня с хомячком, вернулся и повелительным тоном заявил:

– Александра!

Та, кого назвали Александрой, бабушка напротив меня, вздрогнула и по-школьному привстала:

– Я...

– Я знаю, у вас умер муж.

Бабушка закивала, и все почему-то закивали вместе с ней, даже мужчины. Я подумала, что здесь так принято, и тоже кивнула.

– Я знаю, он кое-что не успел сделать. Вы нам расскажете?

Бабушка еще раз кивнула, встала опять, как школьница, и отчеканила:

– Он не успел попрощаться с нашим сыном. Тот был в отъезде.

– И вы хотите, чтобы он сделал это сейчас? Где же ваш сын?